Автор «Истории горения» обращается к семейной истории, чтобы создать Индо

Реклама

Ведущая Дипа Фернандес беседует с автором «Истории горения»Яника Оза . В книге рассказывается о четырех поколениях семьи, которая поселилась в Уганде в начале 20-го века, но была вынуждена покинуть страну, когда диктатор Уганды Иди Амин приказал изгнать азиатов в 1972 году.

Яника Оза

Пирбхай, 1898 г.

Последний день, который Пирбхай провел в Гуджарате, был зажжен палящим солнцем, которое не могло длиться долго. Жар был сухим зверем, опалявшим поля желтыми, как волосы гора. Он опустился на ступеньку у кромки воды, позволяя чапалам касаться пены. Джамнагар ничего ему не предложил. Сколько он себя помнил, каждый день был одинаковым. Пешком, а иногда и на повозке, он бродил по улицам, выпрашивая работу. Сегодня помещик едва поднял глаза и понял, что он, вероятно, один из многих отвернувшихся мальчиков. — Оглянись вокруг, дикро, — пробормотал мужчина. Вы видите какой-нибудь рис, какое-нибудь зерно? Сухо, все сухо. Возвращайтесь после сезона дождей. Когда Пирбхай указал на белые бутоны, распустившиеся по полю, мужчина засмеялся до тех пор, пока не закашлялся. Его губы треснули, и кровь пульсировала на испачканных зубах. Это для британского экспорта. Не для нас.

Тем утром Пирбхай наблюдал, как его мама просила у богов прощения, молясь за свою среднюю сестру, чьи кости щелкали, как будто разболтавшись внутри ее кожи. В течение нескольких дней ее тело выделяло воду — пот, виви, сырную воду — и теперь она была вялой и сухой, как посевы на улице. Когда его мама обратилась к нему и сказала, чтобы он сегодня попробовал Джамнагар, и что сын соседа нашел там работу на прошлой неделе, Пирбхай представил себе, что он говорит «нет». Он подумывал о том, чтобы перевернуться на своем спальном коврике, отказаться выходить из дома и вместо этого сыграть в гилли данда со своими братьями и сестрами в мертвой траве. Они будут спорить о том, кто будет нападающим, а кто полевым игроком, и как старший Пирбхай получит первый выбор. Он ударял по жабрам на протяжении всего пути к морю, а его братья и сестры насвистывали, а Ма смотрела с трепетом.

Но ему было тринадцать, старший сын, уже не мальчик. Если он снова вернется ни с чем, Ма втянет щеки, а затем молча соскребет свою порцию ему на тарелку; напоминание о силе, которая ему понадобится завтра. Бхаи, мать всегда называла его братом, напоминая ему о том, кем он был, перед кем он был ответственен.

Краснеющее небо предупредило его отправиться обратно, но ветер, дувший с воды, успокоил его. Он прижал ладони к лицу, отпечаток солнца за веками превратился в единственный уголек. Когда он открыл глаза, там был мужчина. Купец, пряжка ремня которого была отполирована, а кожа была мягкой и намазанной маслом, так что ее коричневый цвет сиял почти золотом. Мужчина сдвинул комок табака по щеке, обнажив зубы, похожие на сколотые кирпичи.

— Ищешь работу, дикро?

Пирбхай кивнул, глядя на него, слишком уставший за день, чтобы поверить.

Мужчина на секунду разжал кулак. Этого времени хватило Пирбхаю, чтобы заметить кучу монет, грязных, но твердых, мигающих в вечернем свете.

«Мы с тобой должны были найти друг друга», — сказал мужчина и сунул монету в ладонь Пирбая. Пирбхай сжал пальцы над нагретым кожей металлом, не в силах противостоять его неестественному весу.

"У тебя есть работа?"

Мужчина указал на воду.

«Я ищу таких же мальчиков, как ты. Молодые, крепкие, трудолюбивые. Ты будешь много работать, да?»

Теперь Пирбхай сосредоточился, понимая, что это его шанс. Он провел рукой по волосам, испытывая облегчение от того, что все еще выглядит сильным и способным, даже несмотря на то, что его живот скрутился вокруг себя. Он улыбнулся, чтобы показать мужчине свои зубы, что они были прямыми и квадратными, его лучшая черта — признак внутреннего здоровья, как всегда хвасталась его мама.

«Я буду работать изо всех сил», — сказал он, и он имел это в виду.

Мужчина похлопал его по плечу и полез в карман, вытащив две вещи. Сначала маленькая банка табака, которую он открыл и предложил Пирбхаю. Пирбхай осторожно согласился, взял щепотку и приложил ее к губе, как это делали многие мужчины: томные, беспокойные мужчины с голодными глазами. Его сердце подпрыгнуло от осознания того, что он, возможно, больше не один из них.